Отцовство: невидимое связующее звено между человеком и гражданским обществом
Джон Хесс, г. Краков, Польша
В своём докладе на предыдущей октябрьской конференции я пытался показать, что порядочность, свобода и процветание нации зависят от основных источников человеческого капитала, а именно - от семьи, частной собственности и религии. В данной работе я попытаюсь рассмотреть груз, ложащийся на семью, и в частности, прояснить или заново определить роль отца в семье.
То, как человек определяет сущность отцовства, становится в нашей культуре определённым водоразделом. С одной стороны находятся те, кто разделяет точку зрения Бронислава Малиновски: "Самое важное моральное и юридическое правило относительно психологического положения сыновства - в том, что ни один ребенок не должен приходить в этот мир без мужчины - единственного мужчины, принимающего на себя социальную роль отца, воспитателя и защитника, мужчины-посредника между ребенком и окружающим миром… Это сводится к универсальному социальному закону,… именуемому принципом законорожденности… Несмотря на все отличия, неизменным остается правило: для полноты социального статуса ребенку необходим отец, точно так же, как и мать… Группа, состоящая из женщины и ее потомства, социологически неполноценна и незаконна".
С другой стороны оказываются те, кто пытается определить отцовство по-новому. При определённых различиях в их взглядах, все они выбрасывают за борт традиционное понимание, выраженное Малиновски. Новое определение, в своем позитивном выражении, объявляет отцовство обыденным и ненужным, в агрессивной же формулировке - первоисточником социального зла. В таком виде оно готовит революцию, претендующую на роль радикальной социальной технологии в попытке ликвидировать существующий порядок. Конечно же, мы не имеем права отбрасывать реальные исторические факторы, как, например, исторический и социальный переворот, вызванный, скажем, Индустриальной революцией, или массовое замещение мужских рабочих мест женщинами во время Второй мировой войны. Несомненно, все это сыграло свою роль в изменении модели отцовства. С другой стороны, мы не должны заблуждаться и относительно роли идеологических соображений, подобных эгалитаризму, оказавшему столь сильное влияние в этом вопросе.
То, как западное общество станет решать проблему узаконенного отцовства, имеет решающее значение, потому что от этой функции зависят семья, общество и цивилизация. Дэвид Блэнкенхорн, сторонник движения укрепления семей, и Джордж Гилдер, занимающийся философией экономики, полагают, что брак и вытекающее из него отцовство - первоочередные механизмы, формирующие мужскую значимость. Отцовство отводит мужчин от насилия, управляя их агрессивными наклонностями и привязывая поведение к фундаментальным целям общества - преимущественно, к защите семьи и её обеспечению.
Отцовство формирует основу самого насущного требования общества - социализации мужчин, связывая их обязательствами со своими детьми. Это обязательство является наиболее важным, решающим общественным фактором в общем благосостоянии детей, которое, в свою очередь, определяет будущее этого общества. Каким образом хорошее отцовство определяет благосостояние ребёнка? Во-первых, оно обеспечивает родительскую защиту в физическом смысле. Во-вторых, оно дает ребенку финансовый и прочие материальные источники. В-третьих - что, пожалуй, важнее всего, - оно обеспечивает детей "передачей культуры" (назовём это так), осуществлять которую отец определенно способен. Родительский вклад также дает детям ежедневную "подпитку": пищей, игрой, сказкой на ночь и т.д.
Каковы же плоды отсутствия отца? Я бы хотел выделить четыре таковых.
Первый - подростковая преступность, преимущественно мужская. Как антропологические, так и социологические исследования указывают на попытку мальчиков оторваться от матерей в поиске своей мужского "я". В этом процессе роль отца незаменима, поскольку для сына он выполняет роль привратника в сообщество мужчин, показывая ему из авторитетного источника, что тот вполне может быть мужчиной. Только став хорошим сыном своего отца и своей матери, ребенок может вырасти в хорошего мужа и отца. Если процесс мужского становления не состоялся, если подросток не смог стать "сыном своего отца", один из основных результатов этого - гнев: гнев против матери, женщин и общества в целом. Подростковые группировки и наркотическая зависимость - лишь два проявления этого гнева. Ещё одним проявлением этой модели являются мафиозные преступные иерархии.
Следующим последствием я бы назвал насилие против женщин в семье. Многие исследователи считают, что внутрисемейное насилие заложено уже в структуре традиционной семьи (один мужчина, одна женщина на всю жизнь). Однако если бы это было так, то упадок традиционного семейного уклада, который мы наблюдаем в последнее время, по идее, сопровождался бы и соответствующим снижением насилия в семьях. В реальности же мы наблюдаем обратное. Во многих исследованиях недооценивается демографически подтвержденное изменение в жизни мужчин: они в среднем больше стали проводить времени вне отцовства, вне семьи, меньше времени рядом со своими.
Давайте вернемся к центральной идее, выказанной ранее: узаконенное отцовство - это социальная структура, наиболее эффективно подавляющая мужское насилие. Если вы хотите взрастить насилие - дайте свободу случайным половым связям, семейным разрывам и рождению детей вне брака. Отсутствие заботы о потомстве, чувство бессилия и обиды очень часто ведут к взрыву мужского насилия. Отчётливо всплывает в памяти известное дело бывшей звезды американского футбола О. Джея Симпсона, несмотря на спорный юридический успех его защиты. Слишком знакомый сценарий: разведенный мужчина, у жены другой мужчина, борьба за детей. Как и многие мужчины, прибегающие к насилию, О. Джей тоже вырос без отца. Опять повторюсь: наиболее эффективный рецепт против мужского насилия - это моногамный брак и ответственное отношение к отцовству по отношению к своим детям.
Третье последствие отсутствия отца в семье связано с детской бедностью и экономической незащищенностью. Отцовство обязывает мужчин к обеспечиванию своего потомства; упадок в этой области влечет экономическое обнищание детей. Статистика в США проводит взаимосвязь между отсутствием или наличием отца в семье и экономическим благосостоянием семьи. Число семей, возглавляемых женщинами, во всех категориях превышает замужние пары как минимум в 5 раз, и по разным категориям именно такие семьи статистически соответствуют показателям бедности. Уильям Галстон, помощник президента Клинтона по внутренней общественной политике, серьёзно заявлял, что лучшая программа против бедности детей - это стабильная целая семья.
Последнее последствие, на которое я хотел бы указать, - подростковая беременность и незаконнорожденные дети. Это наиболее серьезное социальное проявление недостатка родительского внимания к воспитанию девочек. Отец играет наиболее яркую роль в формировании сексуального поведения дочери и понимания отношений "мужчина-женщина". Исследования показывают взаимосвязь между воспитанием девочек без отца и ранней сексуальной активностью, беременностями несовершеннолетних, разводами и недостатком половой уверенности. Формула очень проста: заберите отца из дома - и вы увеличите число незаконнорожденных детей, подростковых беременностей и возложите эти бремена на общество.
Я использовал, в основном, статистические данные и комментарии, сделанные в США, но их можно проиллюстрировать параллельной ситуацией в Западной Европе. Если доверять статистике, те же неутешительные выводы о ситуации в сфере отцовства напрашиваются и в странах пост-коммунистического блока. Возможно, проблема обостряется еще и следующими историческими факторами:
1. Философская и историческая антипатия социализма к семье. Сильные семьи означали неконтролируемую сферу; укрепление семей не входило в интересы системы - разве только для поддержания уровня населения. Жизнь "нового советского человека" семью не была ориентирована, поэтому Homo Soveticus становился излишним для женщин и детей. А почему бы и нет, если ни его усилия, ни его мозги, ни честность никаких благ семье не приносили?
2. Развал семей усугублялся также отсылкой отцов в заключение и на принудительные работы. Добавьте к ситуации тех, кто пережил эти испытания, но не смог вновь стать полноценным членом семьи.
3. Высокий уровень алкоголизма, разводов и мужской смертности также стали дорогой платой за взгляды общества на мужскую часть населения. Впрочем, похоже, культурная ролевая модель сменилась: теперь это не "партийная шишка", а сегодняшние мафиозные бизнесмены.
Результатом действия этих и других факторов стала утрата хорошего отцовства и, что страшнее, лишение культуры образца, который бы положительно определял и оценивал мужественность и отцовство в пост-коммунистическом мире. Поэтому ролевая модель и изменилась из "партийных шишек" на "крутых". Результат утраты отцовства заключается также и в том, что пост-советская женщина живет как мать-одиночка, даже если в доме и есть мужчина. Об остроте вопроса здоровья семьи свидетельствует широкий спектр тех, кто призывал пересмотреть социальную политику в сфере семьи, к её восстановлению, - от Солженицына до Горбачева; оба они призывали восстановить роль мужа и отца как основного семейного кормильца.
Кратко я постарался показать:
1) современную культурную войну за перемену модели отцовства и мужественности;
2) ключевое влияние отцов на благосостояние детей; и
3) состояние отцовства в пост-коммунистическом мире. Обращение ко всем трём темам необходимо, чтобы определить границы исправления роли отцовства при нашем вступлении в XXI век - поскольку взаимосвязь отцовства со здоровьем семьи неоспорима.
Во-первых, для исправления ситуации необходимо терпение. Тацит писал: "Ввиду природной слабости человечества, лекарства действуют медленнее, чем болезни… подобным образом, талант... легче подавить, нежели возродить".Суровая правда побуждает нас не ожидать исправления ситуации в течение жизни одного поколения.
Во-вторых, необходим точный и содержательный диагноз, принимающий во внимание одновременно и исторические, и социальные силы и идеологии, сыгравшие свою роль в кризисе отцовства и мужественности. Западный человек по своему индивидуализму не способен разглядеть здесь влияние истории и культуры, и поэтому слеп в вопросах, вплотную его касающихся.
С социальной точки зрения, с развитием Индустриальной Революции в странах, где наиболее сильно укрепился феодализм, стала острейшим образом появляться серьезная социальная трещина. Распаду семьи стали способствовать последующие социальные перевороты. Экономист Вильгельм Репке в своей работе "Социальный кризис нашего времени" (1941) проанализировал ситуацию и пророчески заметил: силы, выпущенные на свободу индустриальной революцией и последующие коллективистские попытки исправить ситуацию, приведут к тому, что семья начнет угасать и в конечном итоге превратится просто в формальность, в контракт, который можно расторгнуть разводом в любую минуту". Еще в то время Репке уже отмечал, что семья деградировала до "потребительского кооператива, в лучшем случае, до развлекательного кооператива, не имеющего детей, а если и имеющего, то не дающего им ничего, кроме поверхностного образования"..
Наконец, нужно принять во внимание сексуальную революцию 60-х годов, значительно ослабившую ответственность в сфере сексуального поведения. Джордж Гилдер отмечает, что единственными победителями в сексуальной революции оказались мужчины-"беспредельщики", поскольку снятие ограничений на сексуальное поведение не принесло ни равенства, ни общности, а лишь еще более порочную сексуальную конкуренцию. Первыми жертвами разрушения моногамии стали женщины, после ухода мужей оставшиеся до конца жизни одинокими; а в результате страдало все общество. Гилдер пишет: "Там, где раньше стояли границы моногамии, распад сексуального порядка влечет за собой все социальные язвы и ущемления, в гораздо более тяжелой форме, чем… деньги и власть".
Все перечисленное я напоминаю не потому, что мы можем исправить соделанное, но затем, чтобы мы могли осознать, сколь громадное влияние все это оказало на наши представления и продолжает оказывать на события и людей, внешне со всем этим не связанных.
Далее, чтобы отдать должное философии, отметим Просвещение, ставшее "дверью" в тот тип мышления, который мы зовём западным. Претендуя на абсолютную человеческую независимость от божественного и трансцендентного, Просвещение дало свободу двум внешне противоположным силам: радикальному индивидуализму - и коллективизму, политическое выражение которого мы находим в тоталитарном государстве. Радикальный феминизм и политизированный гомосексуализм являются лишь продолжением Французской революции, которая стала конкретным политическим выражением Просвещенческой мысли. С этих позиций звучат всё более громкие голоса по обсуждаемому вопросу. Их тон лучше всего подходит ценностям западного строя, строя, который обнародовал радикальное изменение своих взглядов о семье.
Превалирующей ценностью этой идеологии является равенство. Однако еще в 70-х годах русский диссидент Владимир Буковский отметил: "Мечта об абсолютном всеобщем равенстве удивительно страшна и бесчеловечна… Как только она овладевает умами людей, результатом становятся горы трупов и реки крови, сопровождающиеся попытками выпрямить сутулое и укоротить высокое". Мы можем добавить сюда изнеженных мужчин и "срывание" женственности с женщин. Понятия о "настоящей жизни" принесли женщинам фундаментальное право на тяжелый труд в дорожно-строительных бригадах - и лишь укрепили власть могущественных и ослабили беспомощных.
Теперь - несколько пробных предложений. Если одна из главных функций отца - обеспечение семьи, тогда политическая и экономическая политика должны стремиться сделать это возможным. Власть справедливого закона - по-прежнему, единственный фактор, ведущий к раскрытию экономических возможностей и процветанию. Суверенный авторитет закона должен стать приоритетом на макроуровне, чтобы на микроуровне возник климат, способствующий развитию предпринимательства и созданию новых рабочих мест. Следует отметить, что на протяжении почти всей истории в России существовало родовое общество, т.е. управление и верховная власть исходили от политической главы. Это противоречит принципам правового государства, порождением которого является частная собственность. Если собственность не может быть реально защищена и реализована вплоть до нижнего уровня, то невозможно привить людям чувство ответственности, сотрудничества и доверия, характеризующие здоровое гражданское общество, в котором могут развиваться семьи. Если человек все время вынужден полагаться на государство, мужчины никогда не станут мужчинами. Практика приема на работу тоже должна несколько склониться в сторону женатых мужчин, содержащих семьи, при равенстве всех остальных условий. Сразу же оговорюсь, что это должно исходить из культурной прерогативы, а не стать следствием политического декрета.
Одним из основных источников отцовства и соответствующего возрождения семей на базовом уровне должна быть религиозная сфера. В истории сотворения брак и семья установлены Богом, что придает онтологическую основу их природе. Из истории грехопадения мы понимаем, откуда пошло искажение первоначального творения, включающего институт брака и семьи. Яхве продолжает раскрывать сущность семьи и брака на протяжении всей истории искупления. Десять заповедей учат нас чтить не абстрактных родителей, но отца нашего и мать. Последний стих Ветхого Завета, являющийся прологом к Новому, где пророк призывает готовиться к приходу Мессии, ставит этот вопрос на центральное место: "И Он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я пришед не поразил земли проклятием" (Малахия 4:6).
Христианство всегда возлагало на мужчину ответственность за то, как он выполняет роль отца и мужа перед женой и детьми. И там, где это укоренялось, обычно происходило улучшение статуса и детей, и женщин. Центральная миссия христианства - примирение каждого человека с Единым Богом и Отцом всех; тем самым те, кто страдал из-за неправильного поведения родителей, получают освобождение и обретают надежду, в их семьях это не повторится. Динамичная церковь была и остаётся единственным источником противостояния напору родительской безответственности; живя по Писанию, церковь показывает, как утерянное социальное благо может быть завоевано вновь. Сегодня церкви надлежит больше учить об отцовстве и направить усилия на создание социальных структур, подпитывающих здоровое развитие отцовства и мужественности для улучшения семейной жизни.
В образовании следует провести серьезную переоценку позиций. В действительности, начальная школа с ее двуполым обучением, отдает предпочтение девочкам; в результате мальчишки быстро теряют интерес к учебе и обращаются к социально деструктивному поведению. Например, документально подтверждено, что обычно в возрасте шести лет мальчики на 9 месяцев отстают от девочек в знаковой координации. Поскольку на начальных этапах основное внимание уделяется правописанию и чтению, мальчики оказываются в явно невыгодном положении. Исследования, опубликованные в журнале "Экономист", показывают, что до 15 лет они в среднем сильно отстают от девочек во всех академических дисциплинах. После 15 лет мальчики внезапно оказываются впереди своих соперниц в математике и естественных науках, но не способны догнать их в словесных дисциплинах. Невидимая трагедия состоит в том, что к 15 годам многие подростки настолько забрасывают школу, что у них практически не остается шанса развить прирожденные способности дальше. Может быть, есть смысл пересмотреть нашу образовательную модель и допустить разделение, чтобы каждый пол мог развивать те области, в которых он наделен уникальными способностями? Таким образом, образование подготовит молодых людей к конструктивному вкладу в общество и одновременно даст им возможность обеспечивать свои семьи.
В заключение отмечу, что отцы, опрашиваемые Блэнкенхорном, пытаясь дать определение модели отцовства, так или иначе склонялись к моральной философии, сформированной классическими идеями о гражданской добродетели и религиозной иудео-христианской традицией. В центре морального вокабуляра была идея служения, которое для них приравнивалось к мужественности. На основе этих интервью Блэнкенхорн сформулировал такое определение ролевой модели отцовства: Good Family Man ("Хороший семьянин"). GOOD = обозначение моральных ценностей; FAMILY = цели, превышающие личное "я"; MAN = норма мужественности. "Хороший семьянин", Good Family Man - это слуга, обеспечивающий, защищающий, воспитывающий и поддерживающий свое потомство.
Восстановление отцовства покажется, может быть, слишком упрощенным средством социальной терапии тем, кто примирился с состоянием немощности в обществе, привык к такому состоянию. Но многие готовы признать: да, средство, может быть, и слишком простое, но процесс лечения потребует много усилий, чтобы стать эффективным. Все лучшее в жизни редко достается без борьбы - но когда приобретается, всегда оказывается, что оно этой борьбы стоило.
Перевод с английского И. Чистяковой